class="p1">Она увидела на воде голову Георгия.
Он наконец выбежал из воды, вышибая фонтаны брызг. У него замечательно стройные, чуть-чуть пухловатые ноги в золотистом пушке.
Голубой огонь вспыхнул в ее глазах. Она заметила, как острые губы Сапогова слегка задрожали, и мысленно невольно улыбнулась.
Владимир Федорович обхватил Георгия за плечи своей широкой тяжелой рукой.
— Ну, пловец…
Они попробовали бороться. Сапогов тяжел, у него широкая грудь, он кажется огромным. Тонкие белые ноги с острыми коленками как обсыпаны мукой.
Загорелый Георгий стройней его, легче. При одинаковом росте кажется, что Раменов ниже. Даже рядом с низкорослым Тишковым он представляется легковесным…
— Давайте я вас лучше нарисую, — сказал Раменов, не поддаваясь лапам белой громады.
— Где? Где вы меня хотите рисовать?
Сапогов размахивал руками, его губы бледнели, он начинал злиться.
— Да хоть в воде… Только почему когда вы плаваете, то наполовину стоите над водой?
Длинные руки Сапогова бессильно опустились.
— Я плохо плаваю?
— По-деревенски, по-нашему, в общем-то по-богатырски, но силы не экономятся. И кажется, что вода для вас холодновата…
Выражение боевой ярости как сдуло с лица Сапогова. Он стал краснеть, вкрадчиво посмотрел на Нину.
Она сделала вид, что не слушает. Ах, как Георгий нетактичен! Не все ведь могли в юности купаться в океане.
Георгий взял альбом, стряхнул с него песок ударом о колено.
Сапогов быстро шагнул к нему:
— Еще одна карикатура? Не-ет… — он закрыл красный альбом в руках Георгия.
— К столу! — раздались крики.
— Товарищи! — стоя циркулем и подымая кулак, заговорил заместитель председателя исполкома Моду-лин. Он в сапогах и легком зеленом костюме. — Секретарь горкома партии совершил исторический подвиг, лично откупорив первую историческую бутылку красного вина, — с каждым словом его рука движется, как резец-долбак на долбежном станке. — Любимый наш вождь и учитель!
Все смущенно и неуверенно улыбались, даже Петров. «Страшноватые шутки!» — подумал Георгий. Он замечал: Модулину все сходило с рук. Жилистый, громкий, с жесткими серыми глазами. Просится на бумагу, но далеко не для романтического сюжета. Простоват или хитер? Никто этого не знает. Петров зорок, сама бдительность, — как он терпит?
— Нина Александровна, будьте хозяйкой стола, — Петров с легким поклоном предложил Раменовой место.
На разостланной скатерти банка с большими красными лилиями — таежными саранками. Все нарезано и разложено аккуратно.
Петров налил женщинам красного вина.
— А нам?
— А нам водочку…
Петров взял бутылку водки и наставил на Георгия, как пистолет…
— Я не пью! — воскликнул Раменов.
— Может быть, портвейн?
— Я вообще ничего не пью…
— Какой же ты мужчина? — спросил Модулин.
— Я и так всегда пьян, разве вы не заметили?
— Это верно, между прочим, — подтвердила Нина. Модулин охотно улыбнулся ей в ответ. — Он пьянеет от работы, от воздуха, от купания, — добавила Раменова.
— А еще от чего? — подмигнул Модулин.
Нина подняла робкие глаза на Петрова.
— Зачем же было ехать с нами? — с укоризной молвил секретарь горкома. — А еще художник, путешественник! Мы все пьем! — вскинул он с деланным удальством свободную руку.
— Наливайте.
— Портвейн?
— Водки.
— Вот так не пьет. Ха-ха! — раздался взрыв смеха, когда после первого официального тоста Георгий отставил пустой стакан.
Петрову все больше нравился Раменов.
Нина Александровна подтверждает, что муж не пьет. Залог большого будущего, возможно. С женой они — ровесники. «Равные дети хорошо играют», — вспомнилась пословица, слышанная когда-то за границей.
Петров выпил вина, стало легче. Подумал, какая хорошая растет молодежь. Не знают ужасов войны! Довольствуются малым, без колебаний, воспитаны в труде. Люди цельные, твердые, убежденные. Чище и гуманней старшего поколения. И в эти годы не переменились…
Петров разговорился с Ниной о цветах. Рассказал, что в Забайкалье растут эдельвейсы, помянули про пионы, лилии, тюльпаны в здешней тайге.
— В них что-то есть от красок Японии.
— Говорят, что в Японии культ цветов… Я читала, что там существует праздник, посвященный цветению розовой вишни.
Он помнил, какие цветочные клумбы, грядки перед домиками в Шотландии, в Швеции… Да зачем далеко ходить, — у нас на Кубани! Как увиты цветами террасы!
— Нельзя ли у нас в городе построить со временем оранжерею и привезти семена цветов с Запада?
— Оранжерея уже построена… Осенью будут хризантемы. На Октябрьские праздники поставим в президиум. Мы из Владивостока выписали редчайшие сорта, каких нет и на Западе, — с тихой гордостью ответил Петров. На душе у него стало еще теплей.
Хотелось бы сказать: «Я пришлю вам с Георгием прекрасных цветов…»
«Представят ли, поймут ли потомки наше напряжение, — думает Петров. — Строится три новых завода. На построенных осваивается техника и выпуск новой продукции. Пустые, стертые слова. Завтра прибудет две тысячи молодых ребят и сразу пойдут учиться к станкам. Строится жилье, лесопильные и цементные заводы, рубится лес, в тайге расчищаются пашни для посевов картофеля и овощей. Организованы для этого два пригородных хозяйства. Придут баржи с тракторами. Открыты техникум, больница. Достраивается родильный дом… Сегодня мы на отдыхе. Мы на отдыхе, а Раменов на работе. Может быть, не очень хорошо, если он познает актив? На отдыхе…»
Далеко-далеко над тайгой белели снежные зубцы…
Черноволосый толстяк Тишков, поджав под себя ноги, стал играть с Петровым в шахматы.
Георгий присел у ног Нины. Он всегда чувствует себя в жизни так, как будто сидит у ее колен, а смотрит вдаль. С другой стороны устроился Владимир Федорович и сделал вид, что хочет положить голову на ее плечо. Но не посмел и, подняв брови, взглянул испытующе. Нина улыбнулась, как будто ответила, что понимает шутку.
— По пути к этим вершинам, — рассказывал Георгий, — растут леса черемухи и сирени. Целые километры я шел как в белом пушистом облаке. Когда-нибудь там будут дома отдыха. «Черемуховый мир» и «Сиреневый мир»… И туристские базы… Спортивные лагеря комсомольцев, заиграют горны. По тропам, в вершины гольцов пойдут пионеры в зеленых костюмах.
— Если товарищ Тишков в борьбе за красное знамя строителей и за перевыполнение плана не вырубит там весь сиреневый мир! — заметил Модулин.
— Неужели вы и туда добрались? — воскликнула Ольга Вохминцева.
Почти все жители нового города — приезжие с запада. Они не знают края и привыкают к нему, это для них новая страна. До сих пор далекие зубцы гор казались им лишь декорацией. Нашелся человек, который, оказывается, забирался туда и теперь рассказывает об этом, и это были не декорации, а что-то подобное Кавказу. Все слушали с удовольствием.
— Меня вел Никифор, председатель колхоза. По склонам хребтов текут каменные реки, а между ними голые поляны в глубоком мягком белом мху. Это ягель, который очень любят олени. Эвенки гоняют оленей на ягельники и выкармливают
